Наира Хачатрян

ИДУЩИЙ СЛЕДОМ
Зима началась рано. Значит, припасенных дров могло не хватить. Поэтому старуха на ночь не растапливала печь, а просто поверх одеяла накидывала старый мужнин овечий тулуп.
По утрам вставать из-под теплого одеяла не хотелось. Но она знала, что мальчики ждут ее. Ждут каждый день. Поэтому разлеживаться под теплым, тяжелым одеялом было недосуг. Старуха, покряхтывая, вставала, разжигала печку-буржуйку, убирала постель, по поводу зимних холодов постеленную на просторной кухне, и ставила греться чайник.
Из всех комнат добротного двухэтажного дома она пользовалась лишь двумя: кухней и небольшой примыкавшей к ней комнатой, куда она перенесла кровать, тумбочку для лекарств и шкаф. Это была летняя спальня. Летом в ней было прохладно: под окнами рос древний тут, закрывающий своей кроной обжигающее солнце. А на зиму летняя спальня закрывалась, как и все другие комнаты. Обогревать их было нечем, да и незачем.
Сделав себе отвар шиповника, старуха села пить чай с подогретым хлебом и овечьим сыром. Потом надела старую шубу и вышла из дома. Если снега было много, сосед по утрам, почистив свой двор, вычищал и ей дорожку до калитки. Но пока снега было мало. Земля была скована холодом и слегка присыпана колючей, холодной сахарной пудрой.
Старуха взяла метлу, ведро с водой, тряпки, свечи и направилась к старой церквушке. В деревне построили новую, добротную, где приезжающий из ближайшего города священник вел службу. А в этой, маленькой и скромной, обычно никого не было. В советские годы сюда ходили только такие, как она сейчас, старухи. А потом возвели новую, те старухи поумирали, и в эту забредали лишь редкие туристы да окрестные детишки.
Открыв амбарный замок на двери, старуха вошла, сняла шубу и начала свой разговор:
– Доброе утро, Гевор-джан! Как вы там? Как отец, бабушка? Как Варо? А я не очень… Кости болят от этого холодного воздуха! Хоть бы снег выпал!
Она вынесла половики и побрызгала пол метлой из ведра. Встряхнула половики, вернулась и стала подметать пол.
– Всю ночь ветер воет: ууууу, ууууу… Спать не дает! Заклеила все окна, все равно он пробирается. Аж в кости, в кости! Думаю, может, пока на ночь разжигать печку? Авось снег выпадет и теплее станет. А с другой стороны, боюсь, как бы дров не хватило – в феврале ночи холодные, промозглые…
Собрав мусор в пакет, старуха вернулась за половиками, аккуратно расстелила их между входом и скромным алтарем. Взяла тряпку и вытерла две деревянные скамьи, которые сама же и заказала пару лет назад у соседа-столяра, пересыпала песок и зажгла свечи. Повернулась к ажурному кресту на алтаре и перекрестилась.
– Может, ты меня до февраля приберешь, Господи? Нет, соседи у меня хорошие, одолжат дров, если нужно. Но зачем людей тревожить? И потом, там мои мальчики – что мне тут делать? Живу вхолостую, только воздух перевожу. – Старуха опять перекрестилась. – Прости меня, Господи! Раз оставил меня, значит, так и надо, я потерплю.
Присела на лавку, накинула на плечи шубу.
– Варо-джан, а ты как, родной? Как же я по тебе скучаю! Помнишь, когда тебя в армию провожали, ты мне сказал, что вернешься и на Карине женишься? Когда тебя… Когда ты не вернулся, Карине сначала убивалась сильно. А потом поехала в город учиться и там встретила сирийца, вышла за него замуж. Не хотела тебе говорить. Но ты и сам знаешь, наверно. А потом и у них война началась. И теперь они вернулись. Этот ее муж, сириец, хорошим парнем оказался. Не лучше тебя, конечно, но хороший, работящий. За все берется, только бы семью прокормить. Там, говорят, у него магазины были, жил не тужил. А сейчас… эх, на любую работу соглашается. И живут у тещи, все вместе. А сын у них младший до чего хороший мальчик! Смотрю на него и думаю, что был бы сейчас твой сын, а мне отрада. Прости, сынок, я каждый день одно и то же тебе рассказываю. Пойду я, сегодня на почту надо, за пенсией.
Старуха тяжело встала и стала надевать шубу. Дверь за ее спиной скрипнула, и в церковь вошел мальчик лет десяти.
Старуха прищурилась, чтобы рассмотреть его лицо:
– Ты кто такой?
– Я Варо.
– Варо?
– Да.
– Ты сын Карине, что ли?
– Да. Вы знаете мою маму?
– Знаю, конечно, знаю. Она мне как дочь. – Старуха подошла к мальчику: – Пошли, Варо-джан. Пошли, сынок, простынешь. Ты читать любишь?
– Люблю.
– Ты знаешь, сколько книг у меня осталось от моего сына? А электрогитара какая! Пошли, сынок, я тебе гату испеку. – Старуха собрала свои вещи, прикрыла дверь и пошла вперед. – Пошли, мне еще вечером надо вернуться, дверь запереть на ночь.

Опубликовано 01.12.2017 в 13:21 в рубрике Авторская колонка.

1 комментарий

1. Доктор БОФ Матях:

   01.12.2017 в 16:37

   Мумии,- спят, фараоны.
   Атланты,- в тени,- ушли.
   Вечность прошла, ионы
   Незаметно кванты несут.
   Образ,- упрямо, фотоны
   Голограммы,- коя волну.
   Затянули, покоем устало.
   Пряча быль веков дину.
   Щедро покрыт у туманом.
   Потоком сияньем, Звезду.
   Мчатся ажуром простора
   Непрерывно-тор я Гефесту.
   Прозелит.

   Ответить